Райнер, за последние четыре года вы выпустили два громких проекта о дизайнерах – Дрисе Ван Нотене и Мартине Маржеле – и стали одним из главных fashion-документалистов нашего времени. Расскажите, какие у вас отношения с модой?
Разочарую вас, но до знакомства с Дрисом я почти ничего о ней не знал. А когда впервые увидел его работы, заинтересовался и решил к ним присмотреться – так появился мой фильм «Дрис Ван Нотен». Тогда же я услышал и о Маржеле: на съемках мы много говорили об истории «Антверпенской шестерки», и хотя Мартин не был ее частью, его имя часто упоминалось в этом контексте.
Идея снять о нем кино родилась у вас тогда же?
Не совсем. По счастливому стечению обстоятельств в вечер премьеры «Дриса» в Антверпене в Музее моды MoMu открывалась выставка, посвященная Маржеле и его работе в Hermès. Я попал на вернисаж – и под впечатлением от увиденного подумал: «У нас могла бы получиться отличная история».
А вы не знали, что он никогда и никому не дает интервью?
Конечно нет. Меня спустила с небес на землю мой бизнес-партнер Амината Замбе: я рассказал ей о своей идее, а она рассмеялась – мол, мечтать не вредно. Сначала я даже расстроился, но потом решил: все равно надо попробовать. Пусть он сам скажет нет! Мы отправили Маржеле предложение по электронной почте через его друга Оливье Сайяра, который тогда готовил о нем выставку в парижском Palais Galliera. И в один прекрасный день получили ответ: «Я хочу с вами встретиться». Это был момент чистого счастья.
Думаете, дело в том, что ему понравился ваш предыдущий проект?
Вполне возможно. Дрис – единственный из «Антверпенской шестерки», с кем Мартин поддерживает теплые отношения и регулярно видится. Вероятно, он наводил у него какие-то справки, прежде чем сказать нам да. Но Маржела настолько независимый человек, что даже самый лестный отзыв вряд ли смог бы повлиять на его решение. Недаром первым делом он спросил: «Фильм обо мне будет не таким, как о Дрисе? Мы ведь совсем разные». (Смеется.)
За время вашего общения вы поняли, почему самый неразговорчивый из дизайнеров вдруг согласился прервать молчание?
Думаю, сначала Мартин отнесся к нашему предложению с практической точки зрения: скоро откроется большая ретроспектива в Galliera – почему бы не снять о ней кино? А когда увидел, что я не кусаюсь и мне можно доверять, позволил подойти к себе поближе. И сам предложил не ограничиваться форматом фильма о выставке. К тому же ни для кого не секрет, что сегодня идеи и находки Маржелы как никогда много копируют. Могу предположить, что ему захотелось напомнить миру, кто здесь оригинал.
Для него важно, чтобы о нем не забывали?
В какой-то степени. Хотя он не живет прошлым и все свое время посвящает новому арт-проекту – рисует, лепит, делает коллажи.
А какие-нибудь специальные условия он выдвигал?
Мы с самого начала понимали, что Мартин будет вовлечен в проект на каждом этапе работы. Как вы, наверное, догадываетесь, не самая простая ситуация для всей команды и лично для меня как для режиссера: приходилось соглашаться на компромиссы чаще, чем хотелось бы. С другой стороны, спустя десять с лишним лет после завершения карьеры в моде он может судить о своем пути достаточно объективно, а это в нашем деле очень важно.
Я знаю, что Маржела был против того, чтобы в фильме звучал его голос. Почему он передумал?
Это правда! Мы даже рассматривали вариант с другим человеком, который будет его «озвучивать». Но в итоге Мартин вошел во вкус и согласился на нашу затею. Хотя поначалу настолько стеснялся и боялся камеры, что читал свой текст с листа – это никуда не годилось. Кстати, в фильме слышно, как его голос постепенно становится более уверенным.
В общей сложности вы отсняли более 200 часов. Как выбирали, что войдет в финальный монтаж?
Мы легко могли бы выпустить эпическую четырехчасовую ленту, но в итоге подумали, что нужно ориентироваться не только на фанатов Маржелы, и решили ограничиться стандартными 90 минутами. Хотя даже с таким «компромиссным» хронометражем сильно рисковали. Судите сами: за полтора часа зрители ни разу не видят лица героя – только его руки! Еще одна забавная деталь: с самой первой нашей встречи Мартин настаивал на том, что фильм нужно начинать не с детских лет, а с учебы. А потом, когда его мама нашла рисунки, которые он сделал, когда был совсем маленьким, вдруг спросил: «Сколько минут можно было бы уделить этой истории?» В ответ я предложил четверть часа. «Так мало?! – возмутился Маржела. – Давай тогда снимем два фильма: один о моей карьере, другой о детстве». (Смеется.)
Это было бы прекрасно! А как Мартин отреагировал на готовый фильм?
Он обнял меня, его переполняли эмоции. Правда, потом прислал список правок, в котором было 135 пунктов! Для сравнения: Дрис попросил всего о восьми.
«Маржела: своими словами» в кино с 10 июня
